Квартет И

Описание мероприятия
Авторы и исполнители:

Леонид Барац
Александр Демидов
Камиль Ларин
Ростислав Хаит

История этого спектакля начиналась одновременно с пьесой «Быстрее, чем кролики»… а если совсем точно, то даже немного раньше. Когда мы еще только приступали к «Кроликам…», только пытались нащупать хоть какую-то отправную точку, от которой можно было бы начать сочинение новой пьесы, — мы разговаривали. Разговаривали о вещах, которые обычно волнуют мужчин среднего возраста (а было нам тогда по 35-38 лет).

А что волнует мужчин в этом возрасте? В первую очередь, конечно, женщины. Потом – работа, деньги, успех, популярность (это – если работаешь в шоу-бизнесе, а мы, ведь, именно в нем и работаем); зависть к более удачливым коллегам, ровесникам, друзьям… да, вообще, — к более удачливым; ну, и, разумеется, мысли о своей профессии (особенно, если попал в нее не случайно). Всё это мы, на всякий случай, записывали. Мы говорили, записывали, говорили… и вдруг набрели на идею, которую Саша Демидов сформулировал словами «а вдруг это мы все умерли, а всё еще думаем, что живы?» (ну, или как-то похоже сформулировал).

Эта идея и легла в основу пьесы «Быстрее, чем кролики», к непосредственному сочинению которой мы с этого момента приступили, а страниц тридцать материала остались лежать до лучших времен.

Но бросать наговоренное было жалко. Драматургии, из этого, конечно, никакой не складывалось (да так и не сложилось), но сами мысли были нам дороги – уж больно искренни были и от души. И мы, в конце концов, продолжили – и говорить, и записывать. Этот процесс – вместе с последующей шлифовкой литературного материала – доставил нам настоящее наслаждение. А вот, казалось бы, логичное (ведь мы же театр, как-никак) желание сделать из этого спектакль надолго поставило нас в тупик. «Хорошо Гришковцу, – рассуждали мы. – Он один вышел на сцену, и все, что написал, сам и произнес. А нам что делать? – хором, что ли, все это скандировать?».

В итоге, репетировали мы спектакль последние три недели перед премьерой, уже заклеив всю Москву афишами; даже так — три недели без одного дня. Весь этот день мы судорожно переводили почти сто страниц плотного «машинописного текста» в некую… субстанцию(?)… пригодную к исполнению на сцене. И самое смешное — перевели. Нет, текста там осталось все равно гораздо больше, чем нужно (сокращать мы, конечно, будем, но, по опыту, все наши сокращения оборачиваются увеличением продолжительности, так что, может, и не стоит), но какую-то «правильную» форму это обрело. Мы попытались найти и, похоже, нашли способ передать наши мысли «напрямую», не облекая их в аллюзии, аллегории и прочую белиберду, которая представляется необходимой большинству театральных деятелей – особенно тем, кому нечего сказать.

Предпремьерные и премьерные показы «Разговоров…» прошли с оглушительным успехом. Перед началом об этом свидетельствовала обезумевшая толпа, пытавшаяся всеми правдами и неправдами попасть в зал; по окончании – то, что половина посмотревших ринулась за билетами на следующие числа. Не тут-то было – все билеты на май и июнь давно проданы, мы открыли продажу на сентябрь, сентябрь уже тоже продался, сейчас продается октябрь, скоро и он закончится. Что это значит?
Это значит, что в очередной раз сработала стратегия «Квартета И», уже четвертый спектакль подряд разговаривающего со зрителем на одном языке и о том, что его волнует. Его – зрителя. И его – «Квартет».

Четверо мужчин в возрасте от 37 до 41 года говорят на сцене именно о том, что их интересует и именно то, что они об этом на самом деле думают. Не выдуманные персонажи думают – они сами. Об отношениях с женщинами, о неудовлетворенных амбициях, о голливудском кино, об изменах, о вот только что (по ощущениям) закончившемся детстве, о ложном пафосе, о приближающейся старости. Зал сидит, затаив дыхание – боится пропустить хоть слово. Два часа 45 минут, которые идет спектакль (без антракта, кстати), пролетают на одном дыхании. Похоже, каждому из присутствующих в зале есть что добавить от себя в эту бесконечную череду историй о взаимных мужских и женских подлостях, о «кривой женской логике» и о фальши в жизни и в искусстве.А что волнует мужчин в этом возрасте? В первую очередь, конечно, женщины. Потом – работа, деньги, успех, популярность (это – если работаешь в шоу-бизнесе, а мы, ведь, именно в нем и работаем); зависть к более удачливым коллегам, ровесникам, друзьям… да, вообще, — к более удачливым; ну, и, разумеется, мысли о своей профессии (особенно, если попал в нее не случайно). Всё это мы, на всякий случай, записывали. Мы говорили, записывали, говорили… и вдруг набрели на идею, которую Саша Демидов сформулировал словами «а вдруг это мы все умерли, а всё еще думаем, что живы?» (ну, или как-то похоже сформулировал).Эта идея и легла в основу пьесы «Быстрее, чем кролики», к непосредственному сочинению которой мы с этого момента приступили, а страниц тридцать материала остались лежать до лучших времен. Но бросать наговоренное было жалко. Драматургии, из этого, конечно, никакой не складывалось (да так и не сложилось), но сами мысли были нам дороги – уж больно искренни были и от души. И мы, в конце концов, продолжили – и говорить, и записывать. Этот процесс – вместе с последующей шлифовкой литературного материала – доставил нам настоящее наслаждение. А вот, казалось бы, логичное (ведь мы же театр, как-никак) желание сделать из этого спектакль надолго поставило нас в тупик. «Хорошо Гришковцу, – рассуждали мы. – Он один вышел на сцену, и все, что написал, сам и произнес. А нам что делать? – хором, что ли, все это скандировать?».В итоге, репетировали мы спектакль последние три недели перед премьерой, уже заклеив всю Москву афишами; даже так — три недели без одного дня. Весь этот день мы судорожно переводили почти сто страниц плотного «машинописного текста» в некую… субстанцию(?)… пригодную к исполнению на сцене. И самое смешное — перевели. Нет, текста там осталось все равно гораздо больше, чем нужно (сокращать мы, конечно, будем, но, по опыту, все наши сокращения оборачиваются увеличением продолжительности, так что, может, и не стоит), но какую-то «правильную» форму это обрело. Мы попытались найти и, похоже, нашли способ передать наши мысли «напрямую», не облекая их в аллюзии, аллегории и прочую белиберду, которая представляется необходимой большинству театральных деятелей – особенно тем, кому нечего сказать.Предпремьерные и премьерные показы «Разговоров…» прошли с оглушительным успехом. Перед началом об этом свидетельствовала обезумевшая толпа, пытавшаяся всеми правдами и неправдами попасть в зал; по окончании – то, что половина посмотревших ринулась за билетами на следующие числа. Не тут-то было – все билеты на май и июнь давно проданы, мы открыли продажу на сентябрь, сентябрь уже тоже продался, сейчас продается октябрь, скоро и он закончится. Что это значит?
Это значит, что в очередной раз сработала стратегия «Квартета И», уже четвертый спектакль подряд разговаривающего со зрителем на одном языке и о том, что его волнует. Его – зрителя. И его – «Квартет».
Четверо мужчин в возрасте от 37 до 41 года говорят на сцене именно о том, что их интересует и именно то, что они об этом на самом деле думают. Не выдуманные персонажи думают – они сами. Об отношениях с женщинами, о неудовлетворенных амбициях, о голливудском кино, об изменах, о вот только что (по ощущениям) закончившемся детстве, о ложном пафосе, о приближающейся старости. Зал сидит, затаив дыхание – боится пропустить хоть слово. Два часа 45 минут, которые идет спектакль (без антракта, кстати), пролетают на одном дыхании. Похоже, каждому из присутствующих в зале есть что добавить от себя в эту бесконечную череду историй о взаимных мужских и женских подлостях, о «кривой женской логике» и о фальши в жизни и в искусстве.